В иврите есть слово, которого нет ни в русском, ни в английском языках. Слово «хуцпа» можно было бы перевести как смелость, дерзость или наглость в обстоятельствах, когда лучше было бы промолчать или не идти напролом. Фельдман, в котором еврейская кровь замешана с русской и даже сербской, – настоящий носитель этой идеи. Именно благодаря «хуцпе» он в 19 лет выступал перед 20-тысячной аудиторией Олимпийского в Москве. Сделал успешную карьеру в израильском хай-теке, не имея профильного образования. Прошел расследование ФБР в Кремниевой Долине, выручив свою компанию и заработав при этом свой первый миллион долларов.

Максим Фельдман из того поколения, которое в подростковом возрасте попало в мясорубку 90-х. Старая идеология рухнула, в качестве новой предлагались непонятные многим вещи, а в собственной семье остро ощущались политические противоречия. «Помните, Иосиф Флавий у Фейхтвангера называл себя гражданином вселенной? – говорит Фельдман. – Тебе 14 лет, ты сидишь на кухне, а твои родители спорят, один говорит: едем в Израиль, другой: в Америку! Коммунистическая бабушка врывается на кухню и говорит: никуда вы не едете, любите Родину! А другая бабушка, антисоветская, шепотом говорит: вы что, совсем с ума сошли? Срочно уезжать, скоро опять закроют границы и нас всех посадят. Вот в таких семьях мы росли».

История его семьи – готовый сценарий для Братьев Коэн. Начнем с того, что бабушка Максима по папиной линии родилась в Америке, в штате Коннектикут, в двух шагах от Йельского университета, и приехала в Россию в 16 лет, не зная ни слова по-русски. Она стала советским гражданином, окончила московскую школу и выучила язык. В разгар репрессий 37-го года сожгла все свои американские документы и до конца дней жила под маской советского человека.

«Фильм Операция «Трест» помните? Там Джигарханян играет начальника внешней разведки Артузова. Этот Артузов был начальником моего прадеда. Прадед был одним из ярых идейных большевиков, противником красного террора. Некоторым большевикам ссылку заменяли на высылку за границу, прадед был одним из них. За несколько лет до революции он оказался в Америке, женился на эмигрантке из Минска, и родилась моя бабушка. В 1924 году, незадолго до смерти Ленина появилось некое обращение к буржуазии и интеллигенции с предложением вернуться и помогать строить новое Советское государство. Мой прадед начал налаживать контакты. Был завербован службой внешней разведки НКВД и стал разведчиком. Работал при советских посольствах и торгпредствах в Швейцарии, Германии, Америке. В 1933-м году он перевез обратно в Россию свою семью. И мою 16-летнюю бабушку, которая говорила только на английском и на идиш. Прадеда позже, конечно, репрессировали как врага народа, двойного шпиона. В 37-м году бабушка сожгла все документы, уничтожила все следы, ведущие ее в Америку. Она, еврейка, дочь врага народа, рожденная в США, чудом избежала репрессий и стала известным советским лингвистом, преподавала в ИнЯз’е, стала соавтором «Большого англо-русского словаря Гальперина».

Отец Максима вырос обычным советским мальчиком, окончил технический ВУЗ в Москве. Но американская внутренняя свобода и предприимчивость ему, видимо, все-таки передались. Несмотря на то, что в СССР за занятие коммерцией можно было получить срок, Фельдман-старший, инженер-протезист, большую часть своего дохода получал именно от предпринимательской деятельности.

«Отец и его друг Левон еще в 70-е годы первыми в стране придумали, как установить в легковой машине кассетный магнитофон. Установка такой системы стоила сто рублей, сигнализации – 150. И вот они вдвоем после дня работы в НИИ две-три машины сделают, 200-250 рублей за вечер получат, что-то уходило на запчасти, микросхемы паяли сами. В детстве я отца практически не видел, он все время работал».

Общий интеллигентный фон семейного воспитания не помешал Фельдману пройти дворовую школу жизни. Он ходил драться стенка на стенку, имел несколько приводов в милицию. В десятилетнем возрасте, без предупреждения, исчез из дома – они с ребятами ушли в поход, спали в канализационных люках, жгли костры. Занимался айкидо с японским сенсеем Намуро-сан, играл в футбол, ломал руки, ноги и пальцы. В общем, все как полагается мальчику, который вырос в достаточно хулиганском месте Москвы – между Речным Вокзалом и Водным Стадионом.
Несмотря на боевой дух, Фельдман был открытым и дружелюбным подростком. Он не хотел ничего скрывать, как это всю жизнь делала бабушка. Не хотел делить мир на «своих» и «чужих», как учил отец. «Если я узнаю, что тебя кто-то назвал жидом, а ты не дал в морду, – говорил он, – не пущу домой».

Во всем этом хитросплетении ценностей, сюжетов и противоречий ему было не по себе. Он искренне считал, что родился для того, чтобы изменить мир к лучшему. А главное, хотел найти людей с такой же, как у него, системой координат.
В 1991 году, с началом перестройки, семья Фельдмана начала операцию по восстановлению американского гражданства бабушки. «Находим мы ее метрику в Коннектикуте, разыскиваем бабушкиных братьев в Нью-Джерси, восстанавливаем все за два года. Везем бабушку в инвалидном кресле в американское посольство. Выходит посол – ей вручают американский паспорт. Папа начинает переговоры со своими друзьями в Штатах, в какой университет мне поехать учиться. Обсуждается Стенфорд, я готовлюсь сдавать TOEFL. Вдруг бабушка умирает. Папу в это же время назначают директором огромного Научно-исследовательского института протезирования и протезостроения. В общем, мы откладываем поездку в Америку, я иду учиться в МГУ на исторический факультет, ориентируюсь на кафедру истории древнего мира, увлекаюсь изучением истории религий».

На втором курсе истфака Фельдман совершил дикий, немыслимый для своей семьи поступок. Он начал изучать Тору, Ветхий Завет, Евангелие и в 19 лет стал христианским миссионером.
Знакомые с филфака привели Фельдмана на встречу с пастором Энди из американского христианского течения. Это был очень образованный человек, читавший Тору и Танах (Ветхий Завет – прим. автора) на древнееврейском, а Новый Завет на древнегреческом. Чем произвел на студента истфака МГУ сильное впечатление.
Течение Энди только что открыло свой филиал в Москве. Уже через год Фельдман поехал открывать такой же филиал в Санкт-Петербург, потом в Киев и Владивосток. «У нас была четкая цель – открыть филиалы во всех городах-миллионниках, а потом и во всех странах СНГ. И вот как раз в эту программу я очень хорошо вписался. Сначала я поехал переводчиком и помощником в Питер. Там меня вырастили, там я получил свои первые знания. Сегодня я понимаю, что это было мое первое образование в области менеджмента, мотивации, маркетинга. Вообще, мне очень повезло – это была настоящая управленческая и предпринимательская школа. Причем очень неплохого уровня».
Фельдман очень хотел изменить мир к лучшему. Причем как можно быстрее. «Я девятнадцатилетний пацан, которого отправили во Владивосток отрывать христианскую общину, у меня горят глаза, я должен срочно мир спасти. Срочно, за одно поколение! Спасти весь мир! И конечно, я мог быть достаточно дерзким. Например, я выступаю на сцене, а кто-то заснул. Я мог закричать: «15 ряд, слева, как ты смеешь спать на моей проповеди, встал и вышел!» Я был дерзок, крут, всем нравился, и этот успех меня очень сильно кормил».

Во Владивостоке на юного миссионера и его команду несколько раз нападали бандиты. Врывались в съемную квартиру, били, отбирали компьютеры и деньги, которые головной офис в лице пастора Энди ежемесячно перечислял на создание христианской общины. «Кажется, я вел себя достойно, но было очень страшно» — говорит Фельдман, вспоминая как его били четверо, заставляя открыть сейф и пытаясь узнать, когда будет следующий перевод из Москвы. Милиционер, который неделю жил в их квартире в ожидании очередного налета, сказал, что это были «заезжие гастролеры» и что справится с такими смогут «только наши местные авторитеты»…
Можно сказать, что став проповедником, Фельдман академическим знаниям предпочел обширную практику в сфере человеческих взаимоотношений.

Попробуйте на улице подойти к человеку и заговорить с ним о смысле жизни. И замотивировать его – не деньгами, а идеей, да так, чтобы он пришел на вечернюю встречу и через пару недель изменил свою жизнь, став членом вашей общины.

«Вспомним Новый Завет, Евангелие от Матфея. «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев… закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков»… И сегодня этих рыбаков зовут апостол Петр, апостол Андрей. Их знает все человечество. А апостол Петр, когда умирал, сказал: я недостоин быть распятым, как Господь, распните меня вверх ногами. Вот какая мотивация. Что он с ними сделал, что они за него умирать шли? Как смог так их заразить своей идеей, что из 12 апостолов 11 умерли за него насильственной смертью. И денег там не было. Только идея. И в итоге — колоссальное влияние на мир. 2 миллиарда христиан в мире. Так что Иисус – гениальный визионер, он управлял людьми с помощью ценностей и смыслов, и создал самую преданную команду в истории человечества. У него, если посмотреть, были и мотивация, и коучинг, и кадровый резерв, и система отношений, и развитие человеческого потенциала, и управленческая преемственность. Вообще, в Библии очень много написано о предпринимательстве и управлении людьми. Очень много».
Многие свои знания Фельдман позже капитализировал. Те, кто приходят на его семинары по управлению продажами, бывают удивлены: вместо того, чтобы делиться секретами и техниками продаж, он начинает наставлять: забудьте про фишки, забудьте про деньги, любите своих людей! Не продавайте, если продукт вам не нравится! Наймите продавцов, которые работают не за деньги! «Люди сначала удивляются — смеется Фельдман – а потом хотят еще!»
В религиозной общине Фельдман подтвердил свои ценностные ориентиры, нашел единомышленников, сделал карьеру и женился. После чего устроил себе новый челлендж. Теперь ему хотелось зарабатывать и обеспечивать семью. Не давали покоя первые материальные успехи одноклассников и одногруппников, которые уже начали покупать «квартиры-машины». «Ну, с Богом», — сказал сам себе Фельдман, и пошел работать бренд-менеджером в московское представительство английской компании, которая торговала соками и экстравагантными продуктами питания.

«Поначалу было непросто, это была совсем другая среда. Смыслов здесь не искали, здесь зарабатывали деньги. Частые разговоры о том, кто кого кинул. Мобильники, часики, машинки. А я такой одуванчик, должен вписаться в эту новую жизнь, новую людскую среду. И еще осознание: я торгую соками?! Какой кошмар! Люди их пьют, а потом писают, как в рекламе памперсов!»
В этот период он впервые начинает хорошо зарабатывать – продавать соки оказалось гораздо легче, чем предлагать людям изменить жизнь – учится руководить людьми в обычной коммерческой организации. Много читает о прогрессивном иудаизме, впервые попадает на службу в реформистскую синагогу. Ищет баланс между христианскими, еврейскими ценностями и ценностями социума, в который он «вернулся» после перерыва.
У жены Максима на тот момент были проблемы со здоровьем — ей нужен был теплый морской климат, а Фельдману надо было снова искать единомышленников и дело, которое отвечало бы его внутренним запросам. Через год они оказались в Израиле.
Как быстро сделать карьеру в незнакомой стране, в самой перспективной и быстрорастущей отрасли, не имея профильного образования? Фельдман достал из-за пазухи свою хуцпу «и попер, как танк, в израильский хай-тек». На одном из первых собеседований он сказал вице-президенту иерусалимской компании, что будет полгода работать бесплатно. Почему? – спросил тот. «Потому что через полгода вы дадите мне прекрасные рекомендации, и я от вас уйду на серьезные деньги», – а ответил Фельдман.

«Сначала мне было, конечно, очень тяжело. Без технического образования попасть в маркетинг и продажи израильских хай-тек компаний было в то время очень и очень непросто. Некоторое время не получалось пробиться, я переживал с точки зрения самореализации, это было через зубы, на мужской воле. Но я вспоминал своего отца, который в возрасте 50-ти лет, имея в России имя и статус, уехал в Америку и начинал с работы нью-йоркским таксистом. Так сложились обстоятельства, и все, не вешаем нос и идем дальше».
С 1999 по 2012-й Максим жил между Израилем, Америкой и Россией. В Америке уже были его родители, в Кремниевой Долине находились штаб-квартиры компаний, в которых он работал, в России были заказчики и бизнесы, в которые он инвестировал. Фельдман быстро, рывками сделал карьеру, руководя командами и продвигая израильский хай-тек в странах Восточной Европы, России и СНГ. Последние несколько лет работал в компании ECI Telecom, строил сети связи для российских операторов. «Это был настоящий биг гейм, – вспоминает он – особенно когда пошли серьезные сделки – Ростелеком, Билайн, Голден Телеком…»
Фельдману помогло то, что он довольно быстро и всем сердцем влюбился в Израиль. «Уникальная страна, – говорит он – современная и успешная, и при этом теплая, ориентированная на отношения. Ее историзм подкупает. «Из всех природных ресурсов у нас есть только еврейские мозги, но этот единственный ресурс воистину неисчерпаем». Кто это сказал? Кажется, Давид Бен Гурион. И вот вам подтверждение – государство Израиль показало самый быстрый экономический рост за всю историю человечества, его экономика выросла за 30 лет в 60 раз. Израиль – единственная страна в мире, где доходы от высоких технологий превышают 50% ВВП».
Приехав в Тель-Авив, Фельдман прошел всю эмигрантскую машину: документы, новый быт, курсы иврита каждый день в течение полугода… Он с головой ушел в изучение языка, культуры и истории Израиля. В результате еврейские и христианские ценности начали переплавляться в особый, его собственный сплав.

Через семь лет, уже став успешным продавцом в одной из самых крупных израильских компаний, Фельдман придумал себе новый челлендж и открыл собственный бизнес сперва в Израиле, а затем и в России.

«Я рисовал график роста своих заработков в течение 10 лет и хотел, чтобы он продолжал расти. В это время гробится здоровье, гробится брак, много чего происходит, но ты хочешь, и все. Когда ты начинаешь с нуля в новой стране и за 5-7 лет доводишь свой доход до десятков тысяч долларов в месяц, ты кайфуешь, но там главное уже не сами деньги, а эго. Все время хочется более масштабных задач, новых территорий, новых проектов».
Выведя свой российский офис на первый приемлемый уровень, Максим понял, что начал упускать что-то важное. Бизнес был достаточно прибыльным, но не было главного – уверенности в том, что продукт позитивно влияет на людей и контекст в целом.
«Оборот был уже стабильным, норма прибыли — около 40%. Чистой прибыли. И маржа под 70%. Но денежная кривая и кривая удовлетворенности начали расходиться. И мысли появились такие: я всего лишь спекулирую западными технологиями, кидаюсь на все, что приносит деньги, потому что надо отбить вложения своих инвесторов. Деньги приносили меньше радости, чем раньше, очень захотелось новых смыслов».
Фельдману нужна была перезагрузка. Ну а поскольку лучший способ перезагрузки – новый челлендж, Фельдман решил проинвестировать в самого себя и пойти учиться. Копал как всегда глубоко – изучил все возможные рейтинги бизнес-школ, стандарты бизнес-образования, выбирал между Стэнфордом, IMD и INSEAD, а остановился в итоге на London Business School. Начал проходить там адмиссию и вдруг узнал, что в России, оказывается, тоже есть какая-то новая частная бизнес-школа. На презентацию программы EMBA в «Сколково» Максим «пошел ради прикола, с большим скепсисом». А вышел – с пониманием, что в Лондон он, похоже, не поедет.
“На презентации EMBA выступал Юра Белонощенко (в то время занимавший пост генерального директора УК «Уралсиб» (прим. автора). Он сам начал учиться незадолго до этого, но выступил очень хорошо, зацепил меня. Это было не сухо, не формально – карьера, знания, крутая корочка и более высокая зарплата… Это было про лидерство, про предпринимательство и про движение вперед. В словах Юры я почувствовал энергию и смыслы, которые искал. Начав общаться со Сколково после этой презентации, я быстро увидел, какая разница между тем, что я видел в других бизнес-школах и тем, что увидел здесь. И эта разница мне понравилась”.
Фельдман написал в LBS и сказал, что у него изменились планы и что дальнейшие тесты он сдавать не будет. Друзья, которым он сообщил, что будет теперь летать в Москву еще и для того, чтобы учиться в российской бизнес-школе, решили, что он спятил. Мало того что в России, так еще и за 90 тысяч евро. При том, что самая дорогая EMBA в Израиле стоила тогда ровно в три раза меньше! Фельдман сошел с ума!
Многие из тех, кого Фельдман встретил в “Сколково”, были предпринимателями и управленцами высокой пробы. Одним из первых запомнившихся спикеров был член координационного совета школы Гор Нахапетян, в то время занимавший пост вице-президента Сбербанка. Слушая его, Фельдман с облегчением подумал, что не ошибся с выбором. Гор рассказывал, как появилась идея «Сколково», как они с Варданяном объезжали лучшие школы мира, как строили кампус… «Ценностный ряд, энергия – все это было мое! Я почувствовал, что здесь есть что-то кроме денег и что могло бы стать интересным как-то связать себя с этой историей».
Во время обучения Фельдман переехал в Москву, продал свой бизнес российскому системному интегратору и принял предложение собственников взять в управление всю компанию. «Оборот 50 млн долларов, около 200 сотрудников и 10 филиалов по стране. Компания в жесточайшем кризисе. Главный акционер сказал: нет лидера, в компании раздрай, надо объединяться, возьми команду и подними нам бизнес… Ну, это мой профиль. У меня был драйв, было интересно, радовал новый масштаб задачи. За полтора года мы подняли выручку на 35%, и это в разгар кризиса».
Сегодня у Фельдмана новый челлендж. Он планирует сделать продажи академической дисциплиной в российских бизнес-школах, потому что «фишечников много, а концептуалистов нет». Потому что убежден, что продажи должны быть основаны не на техниках и «фишках», а на понимании человеческой природы и социо-культурных различий, на выстраивании системы отношений внутри команды и вовне.

Он описывает авторский метод SALES MANAGEMENT CYCLE, который разрабатывает на основе своего опыта управления продажами – от религии до высокотехнологичных продуктов. Проводит первые семинары и тренинги. После окончания EMBA не затевает очередной бизнес, не идет работать в хорошо знакомый ему телеком, отказывается от всех предложений, кроме одного – возглавить в alma mater, бизнес-школе «Сколково», направление по работе с клиентами.
«Идти или не идти в «Сколково»? Я колебался. Решающей стала встреча с ректором Андреем Шароновым. Мы встретились не у него в кабинете, а поздним вечером в «Кофемании» на Белой площади. Проговорили два с лишним часа. Андрей был открыт, честно говорил о проблемах и в стране, и в школе. Мне понравился его стиль общения. Я пришел домой и сказал жене: «Пойду в Сколково, мне интересно».
Сегодня Максиму снова нечего скрывать. Не надо делить мир на «своих» и «чужих». Не надо лукавить относительно ценности продуктов, их value очевиден. Максим находится среди единомышленников – основателей Школы, ее топ-команды, студентов и выпускников. Похоже, здесь есть не только деньги. Кажется, здесь много смыслов. По крайней мере, как и наш герой, их здесь многие ищут…

Через пять минут у Максима начнется двух-часовой семинар для новых студентов MBA, где он будет рассказывать об Андрагогике – теории обучения взрослых. Максим снова в своей любимой роли – роли идеолога и распространителя идей. Сегодня он транслирует, что суть предпринимательства и лидерства – это выстроенная система отношений. С сотрудниками, клиентами, партнерами. С государством. И с самим собой. И этому можно и нужно учиться в течение всей жизни!
Занавес. Продолжение следует.

Автор текста:

Кристина Белавич

Идеолог и Генеральный директор «Лаборатории Упаковки Смыслов»